Забыть – значит простить

Слухати аудiо

27 Нисана по еврейскому календарю (в этом году 1 мая) - день памяти погибших в Холокосте. Термин "Холокост" ввел писатель, лауреат Нобелевской премии Эли Визель, прошедший через лагеря смерти.

В 1946 году ООН ратифицировала международную резолюцию, направленную против геноцида как преступления.

В 1945 г. слово «геноцид» было принято Нюрнбергским трибуналом как терминологическое обозначение этой преступной акции нацизма (греческое genos - род, латинское caedo - убиваю).

Традиционно этот термин употребляется как обозначение планомерного уничтожения евреев как этнически неполноценного народа с точки зрения нацистов.

В иврите этот термин обозначается как Шоа. Это ивритское слово взято из Торы и означает оно "мрак пустоты", космическое "ничто". Ничто, в которое на протяжении нескольких лет старательно превращали европейских евреев.

Согласно данным "Энциклопедии Холокоста", изданной музеем Яд ва-Шем, в годы Второй мировой войны погибло до 3 миллионов польских евреев, 1,2 миллиона советских.

Энциклопедия приводит раздельную статистику по СССР и странам Прибалтики (среди погибших 140 тысяч евреев Литвы и 70 тысяч евреев Латвии); 560 тысяч евреев Венгрии, 280 тысяч - Румынии, 140 тысяч - Германии, 100 тысяч - Голландии, 80 тысяч евреев Франции, 80 тысяч - Чехии, 70 тысяч - Словакии, 65 тысяч - Греции, 60 тысяч - Югославии.

Алан Буллок в книге "Гитлер. Исследование тирании" замечает, что, объявляя евреев антирасой, Гитлер ("Майн кампф") никогда не приводит ни единого факта в поддержку своих диких и чудовищных утверждений. В безумном сознании Гитлера еврей превратился в мифическую фигуру, гримасничающего дьявола, он перестал быть человеческим существом.

Еврей был в ответе за модернизм в искусстве, который не нравился Гитлеру, за критику государства в прессе, за эксплуатацию масс при капитализме и одновременно за эксплуатацию тех же масс при социализме... Нацисты убили 6 миллионов евреев - две трети всех живших в Европе.

Сегодня исследователи называют Шоа парадигмой ХХ века. Римский папа Павел-Иоанн II в послании Австралийской еврейской общине определил "20-й век как век ШОА".

Почему так много сегодня говорят о Холокосте (Шоа)? Потому что забвение грозит повторением. Известно, что на сомнения некоторых своих сторонников о возможности уничтожения целого народа, Гитлер ответил: "Кто помнит сегодня об уничтожении армян (речь шла об уничтожении религиозными турецкими фанатиками армян в 1915г.)? Никто. Так же забудут и о евреях".

Это было первая в истории попытка идеологически обосновать уничтожение людей по расовому признаку. И, вспоминая о Холокосте, надо помнить, что в случае победы в этой войне Гитлер предполагал (планы "Ост" и "Барбаросса") в течение тридцати лет уничтожить всех цыган, 75% белоруссов, 65% украинцев, 50% русских. Обоснованием было: расовая неполноценность этих народов.

27 нисана в Израиле звучит траурная сирена в память погибших.

История 12-летнего мальчика, записанная 60 лет спустя

Это из воспоминаний Семена Розова (1929г.р.), пережившего Холокост.

— До войны мы жили в маленькой белорусской деревушке. Я родился в 1929 году, точного дня рождения не знаю: мне его никогда не отмечали.

Отец был очень религиозен, зарабатывал шитьем. От первого брака у него остались дети, во втором родились мы с сестрой. В 1937-м отца заставили пойти в колхоз. Чтобы не платить налоги, перед войной начали вырубать сады.

Мне было двенадцать лет, и я как-то не придал значения сообщению о начале войны. Уже несколько лет воевали: были бои на Халхин-Голе, один их моих братьев погиб в финскую кампанию. Но когда дня через три услышал канонаду, а 30 июня увидел отступающих бойцов нашей армии, — испугался. 1 июля к нам вошли немцы. Они были очень вежливы вначале, заходили в избы, спрашивали еду, благодарили, многие платили за продукты. По селу приказы клеили: за укрывательство советских военнослужащих — расстрел. Но все равно некоторые прятали.

Потом в Дом культуры загнали человек пятьсот наших солдат. Мы видели, как их били, а утром выносили трупы. Кто-то подал заявление, что бывшие милиционеры не сдали оружие. Их семерых забрали и расстреляли в тот же вечер.

У нас в селе была большая яма, в нее каждый вечер сбрасывали трупы. Многих не могли опознать. Знаете, как бывало: идет человек по дороге, его останавливают, заводят в лес и расстреливают. Жителей села заставляли трупы доставать и хоронить. Сначала убитых обмывали, переодевали... Позже их стало так много, что яму просто засыпали землей.

Фашисты уже двигались к Москве, доходили слухи о расстрелах евреев Минска, Логойска. А нам не верилось. Не могли поверить. Однажды я домой прихожу, а мама плачет. Говорит, бабушка умерла... Мне не сказали, что ее расстреляли в Логойске. С июля 1941 г. мы уже нашивали на одежду шестиконечные желтые звезды.

2 сентября стал одним из самых страшных дней моей жизни. Вижу из окна: бежит Мендель и кричит, что забрали и избили кузнеца Лерчика. Отец тут же меня одел и увел за реку. Мама сильно болела и осталась дома. Через несколько дней я вернулся в село расспросить, что происходит. Узнал, как умерла мама. Ее и сестру Гиту страшно били, выпытывая, куда мы с отцом ушли. В их списке не хватило двоих. Наши соседи стояли рядом и смотрели. А некоторые смеялись. «Люди добрые, что вы смеетесь? — сказала моя мама. — Нами учинят, а вами замесят».

Я было убегать, а меня схватили четверо полицаев. Они были на несколько лет меня старше, молодые хлопцы. Я просился отпустить меня, плакал, кусал им руки. А они: «Не кричи, а то свяжем». И повезли сразу в лес. Я понял, зачем. С полдороги впал в какое-то оцепенение. Молчал. Наконец конвоиры остановили подводу на опушке леса и пошли докладывать обо мне. Рядом стояло много пустых подвод. Я понимал, кого на них привезли в этот лес...

Я убежал и спрятался: свой лес хорошо знал. До вечера наблюдал, как на подводах привозили людей из разных сел, уводили в лес и стреляли. Казалось, каждый выстрел — в меня. Долго лежал и слушал, и вдруг так испугался, что побежал. Бежал долго, повредил ногу, упал. Больше не мог ни бояться, ни бежать.

Ночью вернулся домой: так надеялся маму встретить!.. Ее не было, и я рискнул придти к дядьке Игнату. Он мне про всех и рассказал, велел спрятаться в колхозном гумне. Ночью у меня товарищ появился: 17-летний Далик. Его сдал полицаям человек, у которого он пас коров. Ночью дядька Игнат помог мне зайти в нашу хату за теплыми вещами, я взял шапку, сшитый отцом кожух, валенки.

Я никому не верил. Не оставался долго на одном месте. Это и спасло. В нашем селе меня все знали, там было опасно. Да и стояло село на дороге Борисов-Бегомль, через него все время шли немецкие части. А кроме того, еще заходили отступающие советские солдаты, а за ними — карательные отряды. Один такой отряд собрал всех коротко стриженых мужчин, которых тут же расстреляли. Целый месяц провел в соседнем селе у друзей отца. Нет больше того села, сожгли в конце войны...

Вскоре я мог безошибочно определить, кто погонит со двора, а кто пожалеет. Было немало людей, которые принять меня на ночлег не хотели. Иной раз слышал: «Это тебе за страдания Иисуса Христа!» Но больше помогали, жалели, давали ночлег, еду, одежду, разговаривали со мной. Это было так важно! Я очень страдал от одиночества.

Зимой 1942 года меня привели в партизанский отряд. Это было спасением: я больше не был один! Я был счастлив.

Александр Городницкий. ОСВЕНЦИМ

Над просёлками листья - как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.

А евреи по небу серым облачком реют.
Их могил не отыщешь, кусая губу:
Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее,-
Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу.

И ни камня, ни песни от жидов не осталось,
Только ботиков детских игрушечный ряд.
Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость,
Ты послушай-ка лучше, что про них говорят.

А над шляхами листья - как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи - так вовсе нигде не лежат.

Октябрь 1966

Фото сайту naviny.by