Жизнь как есть: Вера спасла Виктора от водки и безвыходного положения

Иван и Вера Чумаки в Дягове были образцовой семьей. В колхозе работали до седьмого пота, дочерей воспитывали-учили.

Иван умер в 56 лет. Хоронило всё село. И где он взялся, тот проклятый лептоспироз, который за две недели поборол настоящего богатыря?

От одиночества – к дочери

Вера Васильевна два года жила сама. Дочери на то время имели свои семьи, жилища. Надя живет и работает в Волосковцах, а Валя – в Стольном. Зятья попались – лучших нечего и искать. Все они приезжали к матери в Дягову, помогали. А тогда Валя со Славиком сказали:

– Дом у нас большой. Поедем к нам жить, мама!

Кое-что из скота сдала, что-то перевезла в Стольное, в Валин двор. Свое подворье в Дягове продала, деньги между дочерьми разделила и себе немного оставила.

Устроилась на ферму сторожем, чтобы свой, а не дочери и зятя хлеб есть.

Сердце – не камень

Виктор Лазаренко тоже сторожил на ферме. Отца похоронил, жил в его доме. С женой жизнь не сложилась ещё смолоду, расстались. Виктор часто заглядывал в рюмку, ходил на работу и грязным, и полуголодным.

– Смотрела я на него, а сердце болело от жалости, – говорит Вера Чумак. – Когда трезвый – нормальный мужчина, с доброй душой. Говорила ему, чтобы не пил, с пьяницами не водился, потому что пропадет. Но разве же слушал?

Виктор скатывался в бездну. Как-то Вера Васильевна выразила свою обеспокоенность его судьбой дежурной проходной фермы Ольге Шестак. А та:

– Так переходи к Вите, он неплохой. Будет слушать тебя, пить бросит.

Вера же сомневалась: как это она покинет дочерину семью и пойдет какого-то алкоголика спасать? Что дети скажут? И как же идти, когда Виктор не просит?

Тогда Ольга Шестак сама привела Веру в дом к Виктору Лазаренко. Впоследствии он конем перевёз её пожитки от дочери в свой дом, хотя и Валя, и Надя были категорически против такого замужества матери.

Пьяницы вылетали, как мячи

Первое, за что взялась Вера Васильевна, стала наводить порядок в доме у Виктора. За несколько дней дом Лазаренка будто во второй раз родился – засиял-заблестел чистотой и уютом. Но пьяницы не забывали к нему дорогу. Вера гнала их, как шкодливых котов.

– Не одному давала коленом под мягкое место и выбрасывала за порог. Летели из дома, словно мячи, – вспоминает женщина.

Брак свой они так и не зарегистрировали, хотя Виктор согласен хоть сейчас. А зачем, рассуждает Вера Васильевна, им и так хорошо. Хотя бывало всякое, не один раз она бросала его дом и шла к дочери.

– А всё из-за тех алкоголиков. Вот я и сказала Вите, чтобы выбирал: меня или их. Всякое было, пока своего ума послушался и перестал с пьяницами знаться. Теперь все говорят в селе, что Витя поменялся к лучшему, и не узнать его – трудолюбивый, ко мне внимательный, в рюмку без причины не заглядывает. Не жалею, что из грязной житейской трясины его вытянула, – делится Вера Чумак.

Дочери смирились, что их мать избрала так свою судьбу. Дети Виктора приходят к отцу в гости, Вера Васильевна обязательно к столу посадит, с собой гостинцев даст.

А давать, Бога благодарить, есть что, потому что скота и птицы полный двор. Вот только коровы нет, однако без молока не сидят – в Вали берут. Огород Виктор с Верой убирают, во дворе строй дают – все вместе, все дружно.

Лучшая повариха на селе

Веру Васильевну в Стольном все зовут готовить и на юбилеи, и на проводы в армию, и на поминки.

– Я всегда около печи стою. Что в ней печётся-варится –   моих рук дело.

В молодости она любила вышивать. Столько тех рушныков приобрела, что не знала куда и девать. Не модно стало ими дом украшать.

Как-то, когда ещё в Дягове жила, заехали в село торгаши с сахаром. Нужно бы купить, а у Веры каждая копейка на счету – дочери как раз учились. Предложила вместо денег свои вышитые рушныки.

– За мешок сахара вынесла из скрыни 30 наилучших, – говорит, – забрали с удовольствием.

Давно это было, ещё в 1995-ом, а вот не забывается.

Людям Вера Чумак помогает, чем может. К примеру, Мотроне Вялько дом выбелила.

– Делать хорошее дело всегда нужно – и для себя, и для людей, – утверждает она. – Тогда живется легче и радостнее.